После обвинений социолога на Первом канале липецкие мамы присоединились к акции #янеалкаш

Много шума наделало высказывание доктора социологических наук Ольги Крыштановской о детях-инвалидах в эфире ток-шоу «Время покажет». Женщина на всю страну заявила, что такие дети рождаются в семьях алкашей и маргиналов.

— Причины у инвалидности разные. Но главная — это пьяные зачатия, — высказалась Крыштановская. — Это вовсе не те случаи, когда сбой даёт ДНК, возникают мутации, это доли процента. В основном это пьяные семьи, асоциальный образ жизни матерей, которые рожают от разных мужчин в беспамятстве.

Изначально программа была посвящена другому скандальному заявлению. «Зачем таким детям разрешают появляться на свет?» — написал в комментариях к видео с безрукой девочкой, которая ест с помощью ног, депутат Госдумы Игорь Лебедев (Лебедев позже извинился перед мамой девочки). Но это не смогло потушить волну возмущения. А тут и Крыштановская добавила масла в огонь.

Мамы детей-инвалидов запустили в интернете акцию с хэштегами #янеалкаш и #ответольгекрыштановской. Липчанки в ней приняли активное участие. Женщины не понимают, почему публичные люди позволяют себе подобные высказывания вместо толерантности, милосердия и понимания, поощряя негативное отношение к инвалидам.

В интервью корреспондентам «Житья в Липецке» и портала «МОЁ! Липецк» мамы особенных детей из Липецка рассказали свои истории и поддержали акцию #янеалкаш.

Сегодня мы опубликуем первую историю из цикла интервью. Полную версию можно прочитать в газете «Житьё в Липецке», которая появится в киосках уже завтра. Другие истории читайте на нашем сайте в течение недели.

«Он не отзывался на имя, не смотрел в глаза»

28-летняя Татьяна Мальцева воспитывает двоих детей. Когда она была беременна вторым ребёнком, то не могла и предположить, что её сын будет с особенностями развития.

— Старшая девочка у меня обычная, а второй ребёнок с аутизмом, — рассказывает Татьяна. — Во время второй беременности я регулярно наблюдалась, сдавала анализы, на УЗИ всё было в норме. Родила день в день, как прогнозировали врачи. Когда детей выписывают, им дают оценку по шкале Апгар до 10 баллов, у нас было 9, то есть все было хорошо. И во время беременности я не пила, не курила, жила в деревне. В полтора года я поняла, что с ребёнком что-то не так. Дочка разговаривала, была активной, а мальчик был замкнутый, постоянно в себе. Куда-нибудь уйдёт в другую комнату, подушек навалит и закутается в них. На улице он не играл ни с другими детками, ни с сестрой старшей, ни с кем не общался. Я пошла к педиатру, потом к неврологу. Невролог сказал: «Ну подождите, это же мальчик, он попозже, может быть, заговорит». Мы прошли обследование, ничего не нашли, ребёнок полностью здоров, поставили только задержку в психическом развитии. В полтора года начали ставить аутизм под вопросом. Он не отзывался на имя, не смотрел в глаза, делал много навязчивых движений, махал руками, бегал на месте. Сложно передать чувства, когда нам поставили окончательный диагноз «аутизм». Сначала было отчаяние, бессилие, чувство вины, что я вроде как и виновата, только в чём, не знаю, искали причину, что случилось, я надеялась, что найдём. Делали снимки МРТ, ребёнок здоров. Потом пришло чувство безысходности. А затем важно принять своего ребёнка таким, какой он есть. Начинаешь смотреть в будущее, искать реабилитационные центры, бывает, что таким деткам помогают. У нас один из тяжелейших синдромов, синдром Каннера — ранний детский аутизм. Я надеюсь, что мы вытянем его до какого-то уровня, чтобы он мог себя обслуживать. Сейчас он ходит в специализированный садик. Чем раньше начнёшь работать с таким ребёнком, тем больше вероятность, что он выправится. Инвалидность нам дали в 2 года. Это помогает, конечно, полагаются специальные выплаты, социальные поддержки. Но все же если за границей это люди с повышенной потребностью, то у нас инвалиды — это люди с ограниченными возможностями, большая разница в подходах».