Ещё раз об «уступайте в маршрутках места пожилым и инвалидам»

При нём – очевидно же – все «хозяйские» атрибуты: от элементарных ноутбука и фитнес-браслета до дикой котомки через плечо: чёрный мешочек на двух тесёмках, примерно с такими в своё время по Руси скитались юродивые.

На мешочке «надпись-фирмА» на великобританском: имя и фамилия некой дамы. Видимо, она сгондобила эту котомку, размножив с помощью современного прогресса ещё на десяток тысяч, и белые лобики уносят их из светящихся бутиков благоговейно, отсыпав той даме минимум два прожиточных минимума.

Просто потому, что на чёрной тряпочке имя этой дамы, «трендового», прости Господи, «дизайнера». Подозреваю, сама она такой дома вытирает нос какому-нибудь мопсу.

… Привычный персонаж воронежских маршруток: студент-жертва папиной стипендии. Он втиснулся в салон в утренний «пик», коснулся картой терминала и, бросив брезгливо-невидящий взгляд в сонную душегубку, шлёпнулся в кресло возле водителя. Единственно свободное – подчёркиваю.

– Молодой человек, наденьте маску и освободите место, – шофёр, чеканя, не повернув головы кочан.

Лобик не шелохнулся, таращась в смартфон. То есть, он не понимал, что ТАКОЕ и ТАК могут сказать ЕМУ.

– Я – к вам, да, – шофёр, в таком же формате. – Это место для пожилых, инвалидов и беременных.

– Чиво? – лоб уставился на парня за баранкой. – Я заплатил (это, уже таращась на котомку).

Салон взроптал, расколовшись айсбергом.

– Оставьте парня в покое, одурели: нам сесть не дали – и его выгоняете. Мы тут все заплатили, имеем право! – одна половина.

– Вам что – места для стариков жалко? Вконец совесть растеряли! – вторая, с непременным рефреном «а в наше время».

И лёд тронулся. Айсберг воспламенился. Он отдавил мне оба ботинка и треснул зонтом по голове, моя маска сползла, позорно оголив нос.

Лоб с котомки перевёл взор в окно, водитель его воспитывал. Он и мне, когда вошла, получив два трудовых червонца, рубль и двушку, не позволил сесть в это кресло.

… На одной из остановок втиснулась старушка. И поехала. Положив рядом с терминалом 23 рубля, стоя возле шофёра и сидящего подле лба. Через три остановки вышла. Маршрутка тронулась. Айсберг плавился. Моя маска соскользнула на шею, я не могла шелохнуться, зажатая в тиски, чтобы её поправить. Мучительно хотелось натянуть эту тряпочку на глаза.

… Я не называю номер маршрутки: за последнее время подобные, с вариациями, пьески наблюдаю уже не раз. Пара водителей, самых идейных, перегородили проход к «спецкреслу» возле себя ремнём. Возникает на подмостках старик – ремень отстёгивается.

И всякий раз – «айсберг» в огне. И фраза-воспламенитель: «Я заплатил – я право имею».

… Меня на сайте некоторые укоряют в ханжестве, знаю. Да, я уступаю в маршрутках пожилым, инвалидам, беременным, детям. Это не измеряется «почему» и «зачем».

… «Я – заплатил, и значит – право». Принцип-лакмус нашего времени.

Скажите, порцию совести, вы бы – купили?

А представляете – не продаётся.

Одни уж свою распродали. Другие – кажется, теперь редкие – сохранившие… Не они ли как раз имеют его – «право»?

P. S. Друзья, пока вы подбираете тапочек пожёстче, чтобы приступить к отбиванию его о клавиатуру (мою бестолковку), я жду разъяснений от воронежских адвокатов – Евгения Ермилова и Светланы Чепилевич: а обязаны ли мы в маршрутках кому-то чем-то, и пожилым, инвалидам, тётям на сносях – в частности? Нашу совместную с юристами заметку читайте на сайте «МОЁ! Online» в понедельник, 19 апреля.

И давайте будем чуточку добрее друг к другу.